| Pantagruel | Дата: Понедельник, 30 Сентября 2013, 03:45 | Сообщение # 1 |
Одмине
Offline
|
k
Вот есть в общагах такие уборщицы, которые не особо убирают чего-нибудь, а живут в основном сочинением кляуз и организацией скандалов. Эта деятельность позволяет им иметь перед начальством вид оскорблённой добродетели
и вечно вопить на правах потерпевших. Само собой, со временем начальство уже не заботится тем, убирают ли что-нибудь эти уборщицы или нет.
Вот стараниями одной такой особы как-то раз я и был вытурен из рабочего общежития без суда и следствия. Да и не очень-то расстроился, ибо где наша не пропадала. Работа была вахтовой, и нужно было лишь перекантоваться где-нибудь до её окончания, да и всё. А дело было на одной их московских ТЭЦ, и ТЭЦ не то место, где негде человеку приткнуться.
Ну, я и не стал ничего выдумывать, а просто решил ночевать в раздевалке, да и всё.
Надобно сказать, жить в раздевалке было бы довольно комфортно, да только ночами повадились меня нюхать крысы, и я спросонья в ужасе вскакивал, отбиваясь от них. Сперва я по этому поводу переселился было спать с лавки на стол, однако не угадал и просчитался – то оказалось их любимое место, где они привыкли устраивать разные драки и массовые гулянья вроде масленичных, благо там всегда были припасены для них всякие крошки.
Тогда я предпринял восхождение на самый пик коммунизма, на сами железные ящики, и там оказалось совсем
тепло и уютно – не считая того что я свалился оттудова четырнадцать раз или около того, пока не привык, что кроватка так высоко. Я свил там вполне приличное гнездо и совсем бы уже начал понимать простое орлиное счастье, если б не тот факт, что орлы и прочие птицы вольны облегчаться из поднебесья когда им вздумается, а в раздевалке же был разбит унитаз – может, и крысы разбили, я не сомневаюсь в их подлости.
Унитаз был не то чтоб совсем разбит, а отколот от него был солидный кусок – на таком куске вполне можно было бы подать рыбу или типа того. Вообще, в раздевалке обитали опытные профессионалы, играючи способные справить малую нужду в этакий сосуд, но вот с серьёзными намерениями никто к нему приближаться не рисковал. Да и не было в том совсем романтизма, не для того раздевалки существуют. Они – лишь пункты сбора, временные уютные базы, с которых утренние, полные пахучего энтузиазма трудяги стартуют к вершинам тепловой энергетики – к барабанам котлов, к раскалённым паропроводам, на жаркие площадки деаэраторов; и спускаются в её недра – в тусклые подвалы машинных залов, в сырость и мрак, к грохочущим угольным мельницам, к журчащим каналам нечистой воды.
Вот где свободомыслящий индивидуум сможет изведать всю неординарную гамму чувств и к примеру накласть, присевши в горячую пыль, там где её по колено! Вот где ему доведётся прикоснуться к незабываемому, пустить ловко струю на отливающий впотьмах малиновым цветом раскалённый лючок котла, и ощутить горячую, одуряющую паровую волну и её благодатное влияние на кожу лица.
И вот представьте себе, как тяжело и горько бывает жить при разбитом унитазе человеку, хлебнувшему полною чашей подобного романтизма на жизненном пути. Пришлось мне гадить на улице.
Однако, суровая поздняя осень и промышленный пейзаж всё же придали этой обыденности неуловимый шарм и некий романтический флёр. Это было время тех ясных, уже морозных ночей, когда звёзды своими незримыми, холодными иглами как-то особенно колко впиваются в голую жопу.
А надобно сказать, что раздевалка соседствовала с целым рядом всяческих подсобных помещений и представляла собою длинное и унылое одноэтажное здание, на задворках которого валялся во множестве хлам самой различной природы – от сваленных кучами веток, покрышек и мебельных остатков, до нивесть откуда взявшегося угля и обломков механизмов. В такой разнообразной обстановке очень занятно бывает класть кучки, и это совсем не скучно без всякой газеты.
Понятное дело, что каждую новую кучку я делал в некотором отдалении от предыдущей. Однако, старался располагать
погадки по возможности равномерно, строго вдоль стены и на равном расстоянии друг от друга, и даже иногда ради этого откидывал в сторону мешающий хлам. Я представлял себя при этом Робинзоном, делающим зарубки на самодельном календаре, и мне было любопытно, что же всё-таки закончится раньше – моя робинзонада или же стена здания. Дни проходили ровно и счастливо, и каждый из них заканчивался философской погадкою, знаменующей приближающийся конец монтажной вахты - и как следствие, окончание говённой эпопеи.
И вот, в один прекрасный день сидел я как обычно, восхищаясь вечерней свежестью, как вдруг слышу собачий лай и топот приближающейся целой кучи энергетических собак, стаи которых всегда обитают на ТЭЦ и прочих отраслевых предприятиях. Ну, бегут себе да и бегут, мне-то что, подумал я. Поскольку хоть я с ними и не дружил, но всё же они меня знали и плохого мне ничего не желали вроде бы. Однако, вижу – вот те раз, а заворачивают они аккурат в мою сторону, да бегут между прочим явно целенаправленно, хотя что бы им надо от человека с голою жопою, не совсем ясно.
Казалось бы, при виде приближающихся собак процесс должен был явно пойти быстрее, да что-то нет, наоборот, и сжалось всё почему-то. Должно быть, гормональный всплеск – хз, я не знаю.
Окружили они меня толпой и давай надвигаться с плотоядным выражением лица, и норовя с тыла зайти и с боков. И главное тихо так, сосредоточенно – ну думаю, пиздец мне. И вскочить не могу, процесс незакончен, да и хули толку, один же хрен без порток и в окружении. А тут по счастью рядом такой обломок доски валялся – оружие конечно никакое, но собак напугать может оно и сойдёт.
Схватил я этот кусок и давай отмахиваться, а процесс всё же при этом стараюсь завершить и календарь не нарушить.
Ну, шатко-валко, завершил начатое, а шакальё хоть и смотрит хищно и обогнуть пытается, а всёж опасается дубины и близко не идёт. Да что же, думаю, вам надо-то от меня, скоты, чтоб вам тоже обосраться. А сам вдоль стеночки потихоньку отхожу, да дубиной помахиваю.
Смотрю – а они на меня особого-то внимания и не обращают, а взоры их жадные прикованы как ни странно, к свежей говяшке, от которой поднимается аппетитный пар. Тут я всё понял, бросил палку да отошёл, а шакальё тут же бросилось и пожрало какашку, да не все успели почавкать, а половине не досталось ничего и они тут же передрались из-за листьев, к которым она прилипла. Это меня так потрясло, как будто я увидел как едят моё ухо или глаз например, и в ту ночь я снова упал с ящика.
Но на календарь с тех пор плюнул и стал лазать на крышу, чтобы бомбить с высоты, как орёл настоящий.
И снилось мне потом один раз, будто я попал таки собаке на голову и громко смеялся.
© Pantagruel
|
| |
| |
